class="p1">А потом началось Страшное. Нашим забили гол. Потом ещё два. И ещё один. В голосе комментатора Озерова появилась тревога. «Наши чешские друзья... — сказал он с некоторым укором, — повели со счётом четыре—ноль». Ладно бы это были канадские профессионалы (которых мы, кстати, разгромили буквально накануне), американцы, немцы, в конце концов. Но друзья! Да какие они, в жопу, после этого друзья! (Подумал я тогда и был не так уж сильно неправ.)

И тут выкатывается какой-то Холик (их там у чехов было штук пять Холиков и Голиков, и на воротах ещё стоял Холичек), берёт и забивает Третьяку пятый и позорный очень гол: от конька, что ли, отскочило. Третьяку! Тому самому Третьяку, которому сам профессионал Фил Эспозито, вышедши один на один, не сумел забить, а тут забивает позорный какой-то Иржи Холик позорный гол!

Третьяка меняют. Выходит юный вратарь Мышкин и отбивает немыслимый удар. В нас с комментатором Озеровым оживает надежда: а вот сейчас, сейчас выйдет на поле заветная тройка Михайлов—Петров—Харламов, да что там — Покрышкин—Гастелло—Матросов, и защитник Ляпкин бросится на амбразуру, а потом подхватит дымящуюся ещё шайбу и забросит её мерзавцу прямо в ворота. И тут вратарь Мышкин тоже пропускает позорный гол.

«Да что же это происходит-то?» — спрашивает после некоторого молчания комментатор Озеров, царствие ему небесное.

И вот тут показывают скамейку нашей непобедимой команды. И сидит там Третьяк без маски и без усов, и Михайлов—Петров—Харламов, и любимейший мой игрок Александр Мальцев, и по лицам их я, совсем тогда ещё небольшой мальчик, понял: мы проиграли. То есть вообще. То есть ничего уже не произойдёт, и волшебства никакого уже не случится, да и не было его никогда.

Я не смог смотреть дальше. Я выключил телевизор и ушёл на кухню плакать.

А наши ничего: забили тогда в последние десять минут две шайбы, но, правда, ещё одну пропустили.

Писатель

Один писатель задумал написать книгу про писателя, который пишет про другого писателя, а тот пишет про четвёртого и так далее.

Но пока первый писатель ещё только обдумывал сюжет, второй писатель уже дописал свою книгу до того момента, когда третьего писателя сбивает автомобиль, и про дальнейших писателей писать стало некому.

Тогда первый писатель сильно рассердился и убил второго писателя на первой же странице, оставив от него только случайно найденную рукопись, в которой речь шла не о том писателе, которого сбил автомобиль, а совсем о другом. Тот, другой, немедленно сел за пишущую машинку, и дело снова пошло на лад.

Сначала самый первый писатель очень этому радовался, но вскоре оказалось, что все следующие писатели пишут гораздо быстрее него, и поэтому вскоре в его книге появилась целая огромная толпа писателей, про которых он даже не знал, кто они такие. Кроме того, всё очень сильно запуталось, потому что один писатель написал книгу сразу про двоих, а ещё однажды два разных писателя написали про одного и того же, но он у них получился очень разный и поэтому сошёл с ума и написал какую-то совершеннейшую хуйню, но тоже про писателя.

Так что однажды у первого писателя появилось вообще непонятно что на пяти ногах, которое даже не умело разговаривать, но понятно, что тоже писатель, потому что видно, что хочет выпить. Самый первый писатель посадил его в трёхлитровую банку из-под огурцов, которая осталась от семьдесят второго, и кормил его мухами, но тот всё равно скоро умер. Но первый писатель даже этого не заметил, потому что ему было не до того: у него уже все люди на улице были писатели — и милиционеры, и кондукторы, женщины, дети, — все до единого. Писатели бегали у него в кухне по потолку, расплодились в ванной и засрали весь подъезд. По ночам он не мог заснуть, потому что по нему всё время ползали писатели и его кусали.

В конце концов он решил всё это как-то закончить и выпрыгнул в окошко.

Однако и это не помогло, так как его рукопись случайно нашёл один его родственник и решил написать книгу об этом странном писателе, который писал про писателей.

Так что, видимо, это всё же Пиздец.

Мечты о будущем

Конечным же этапом мобилизации населения, несомненно, станет обязательная установка мобильного телефона внутри организма каждого гражданина (в целях борьбы с терроризмом).

По этим мобильным телефонам граждане будут не только общаться, получать пенсию, зарплату, пособие на ребёнка и голосовать за полюбившегося кандидата, но также принимать указания о необходимых действиях (при угрозе террористических актов) и подлежать ликвидации (при попытке совершить террористический акт).

Все наличные деньги будут отменены (для недопущения финансирования террористических организаций), и останутся только деньги, хранящиеся в головах честных граждан, которые нельзя ни украсть, ни потерять.

И правительство любой страны всегда сможет видеть, в какую сторону направляется его народ, и при необходимости корректировать это движение, чтобы оно неизменно происходило в сторону свободы и демократии, ну и борьбы с терроризмом, ясное дело...

Бомжи и Пидарасы

1. Пидарасы

Пидарасы в современном мире образуют поглощающее множество. Всякий, кто соприкасается с этим множеством, сам становится пидарасом (этот феномен давно известен заключённым и военнослужащим срочной службы — тот, кто поел за одним столом с петухом, тоже становится петухом). Воевать с пидарасами бессмысленно — победивший пидараса становится таким же пидарасом, только более высокого уровня.

Однако в какой-то момент множество пидарасов стабилизируется, то есть произойдёт следующее: все, кто мог стать пидарасами, уже ими стали, а производство потенциальных пидарасов непидарасами существенно упало за счёт катастрофического сокращения поголовья не-пидарасов. Далее дряхление, морщины на жо-пе, смерть.

Именно этим, видимо, и закончится нынешний унылый и бесплодный, как всё педерастическое, российский проект, осуществляемый любителями группы корни.

И тогда, как известно из древней истории, к дряхлым пидарасам обычно приходят гунны, то есть, попросту говоря, бомжи.

2. Бомжи

Средняя продолжительность жизни бомжа составляет четыреста восемнадцать лет. Известны случаи, когда бомжи доживали до тысячи двухсот, но никаких подтверждающих документов, понятное дело, нет.

Стандартный бомж может спать в снегу, на голой земле и под водой. В открытом космосе он живёт без скафандра четырнадцать минут. Он не нуждается в пище, коммунальных услугах, социальном обеспечении и средствах связи. То есть, собственно говоря, речь идёт о сверхчеловеке.

Социальная организация бомжей очень проста и эффективна — её нет. По утрам бомжи иногда проводят собрания, на которых